Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев  Салават Юлаев

Если вы считаете сайт интересным, можете отблагодарить автора за его создание и поддержку на протяжении 13 лет.

 

Салават Юлаев

Салават Юлаев

1940, 71 мин., «Союздетфильм»
Режиссер Яков Протазанов, сценарист Степан Злобин, композитор Арам Хачатурян
В ролях Арслан Мубаряков, Гималетдин Мингажев, Абдулламин Зубаиров, Рим Сартланов, Сахи Саитов, Вали Галимов, Хазиахмет Бухарский, Михаил Болдуман, Сергей Блинников, Николай Крючков, Нина Никитина, Ирина Федотова, Лев Потемкин, Андрей Файт, Георгий Милляр

О поэте Салавате Юлаеве (1773-1775), участнике Крестьянской войны, руководителе восстания в Башкирии, ближайшем сподвижнике Емельяна Пугачева. Сын волостного старшины, юный Салават, поднявший руку на царского офицера, вынужден навсегда покинуть родной аул. Но его ловят и отправляют на каторгу. Там он сближается с русским бунтарем Хлопушей. Друзьям удается бежать. На казачьем хуторе они встречаются с Емельяном Пугачевым и становятся его сторонниками. Салават отправляется в родную Башкирию и поднимает народ на восстание. Возглавляемая им конница сражается вместе с русскими крестьянами и рабочими уральских заводов. Царское правительство посылает на борьбу с Пугачевым регулярные войска. Предательство казачьей верхушки помогает карателям нанести повстанцам серьезное поражение. Убит в бою Хлопуша, схвачен изменниками Пугачев. Схвачен врагами и Салават, но друзья помогают ему бежать. Судьба уготовила ему высочайшую историческую миссию стать народным вождем в переломную эпоху, возглавить национально-освободительную борьбу башкир. Не столько официальный чин бригадира (генерала), сколько поэтический клич любимого и почитаемого трибуна вел за ним народные массы…
Салават Юлаев (1754-1800)-башкирский национальный герой (батыр) и поэт-сказитель (сэсэн). Участник Крестьянской войны 1773-75 годов, сподвижник Емельяна Пугачева. Салават Юлаев родился в 1754 году в деревне Текеево Шайтан-Кудеевской волости Уфимской провинции Оренбургской губернии (ныне Салаватский район Башкортостана). Деревня Текеево до наших дней не сохранилась. В ходе подавления восстания Пугачева ее, как и многие другие деревни, население которых участвовало в восстании, сожгли регулярные части армии Российской империи. Салават Юлаев происходил из потомственных тархан рода Шайтан-Кудей, в каждом поколении которого были тарханы, муллы, абызы, батыры. Его отец-волостной старшина Шайтан-Кудейской волости Сибирской даруги Юлай Азналин служил в Российской императорской армии: он регулярно участвовал в стычках с калмыцкими дорожными разбойниками, а также в 1772 году принимал участие в кампании против польских конфедератов в составе трехтысячного отряда башкирской конницы, направленного в Польшу в помощь основным силам Русской армии под командованием А. В. Суворова. Храбрость, проявленная Юлаем Азналиным в сражениях против Барской конфедерации, была отмечена воинскими наградами, ему также были дарованы земли и деревни в Оренбургской губернии. В 1768 году Оренбургский губернатор князь А. А. Путятин назначил Юлая Азналина волостным старшиной башкирской команды Шайтан-Кудейской волости Сибирской даруги Уфимской провинции. В ходе развития Оренбургской губернии началось активное строительство заводских производств и фабрик, что вызвало недовольство крестьян, не желавших покидать уже обжитые земли. В 1773 году Юлай вступил в судебные тяжбы с купцом Я. Б. Твердышевым, пожалованным в коллежские асессоры. Я. Б. Твердышев получил от губернской администрации землю под Симский завод, а также деревни, часть из которых ранее была жалована старшине Юлаю Азналину. Добиться в судебном порядке возвращения жалованных земель, изъятых и отданных братьям Твердышевым под Симский завод с нарушением юридических процедур, Юлаю не удалось. 11 ноября 1773 года Юлай Азналин и его 19-летний сын Салават в составе Стерлитамакского иррегулярного башкирско-мишарского корпуса перешли с оружием на сторону повстанцев и встали под знамена мятежного казака Емельяна Пугачева, провозгласившего себя императором Петром III. Член канцелярии правления заводов Урала М. И. Башмаков указывал, что башкиры знали о самозванстве Пугачева, но пошли за ним «не для него, а для освобождения своих земель и свободы». Когда Салават Юлаев вместе с отцом в Бердской крепости предстал перед Пугачевым, ему было 19 лет. С этого дня и до ареста, 25 ноября 1774 года (всего 1 год и 15 дней) он находился в центре событий Крестьянской войны. Сохранившиеся документы свидетельствуют о личном участии Салавата Юлаева в более чем двадцати сражениях. Благодаря отцу, Салават был хорошо знаком с военным делом, он также отличался грамотностью: с юности писал на языке тюрки, также хорошо владел русским языком, мог работать с письменными донесениями Русской армии и не испытывал трудностей в командовании разнородными повстанческими отрядами. Отличился тем, что взял Симский и Катавский заводы, вернув, таким образом, на короткое время земли отца, он осаждал Челябинскую крепость, участвовал в осаде Оренбурга, сжег Красноуфимскую крепость и захватил ее оружейные запасы и казну. За год с небольшим Салават участвовал в 28 столкновениях с регулярными частями русской армии, 11 из них он провел самостоятельно, остальные в составе Главного войска Емельяна Пугачева. Не все 11 самостоятельных сражений с регулярными войсками завершались для Салавата победой, были и поражения, но, в отличие от большинства мятежных предводителей Крестьянской войны, Салавату около года удавалось не допустить полного разгрома своих войск. Ему многократно удавалось ускользать от столкновений с основными силами Царской армии и в кратчайшие сроки восстанавливать силы, с тем чтобы участвовать в новых сражениях. В конце ноября 1773 года Пугачев отправил Салавата на территорию Сибирской дороги, население которой пока еще лишь в незначительной степени принимало участие в восстании. Сразу же по прибытии на территорию в декабре 1773 года, Салават Юлаев стал энергично привлекать население к участию в восстании посредством рассылки манифестов, воззваний. Вторую половину декабря 1773 и начало января 1774 года Салават Юлаев посвятил сбору и формированию большого отряда, с которым он и начал действовать на Сибирской дороге. К этому же времени относится захват отрядом под предводительством Салавата Юлаева волостного центра села Сарапул. Салават Юлаев руководил восстанием в Башкирии до ноября 1774 года. 18 января 1774 года со своим отрядом он присоединяется к отряду Канзафара Усаева, полковника армии Емельяна Пугачева, и они совместными усилиями штурмуют город Кунгур. 3 июня 1774 года Пугачев присваивает Канзафару Усаеву и Салавату Юлаеву чин бригадиров. В конце марта-начале апреля 1774 года царским войскам удалось нанести серьезное поражение основным повстанческим силам под Оренбургом, Уфой, Мензелинском, Кунгуром, Красноуфимском и Челябинском. После поражений, которые нанес И. И. Михельсон, и пленения Пугачева, несмотря на неоднократные требования прекратить сопротивление и сдаться, Салават продолжил восстание на территории Башкирии. В середине сентября 1774 года из Уфы к Елдякской крепости был направлен сводный отряд подполковника И. К. Рылеева. Рылеев дважды сталкивался с отрядами Салавата Юлаева-в боях 18 сентября у деревни Тимошкиной и 22 сентября у деревни Норкиной. В донесении о столкновениях с Салаватом, сохранившемся в Российском государственном военно-историческом архиве, Рылеев писал: «Будучи ж в марше, повстречался со злодеем башкирцом Салаваткою, у которого было злодейской толпы до трех тысяч человек, и имел с ними прежестокое сражение. Но храбрыми ея величества воинами все были обращены в бег, и несколько сот человек в преследовании побито, и едва сам злодей Салаватка мог спастись. Оставивши свою лошадь, бежал в болото. С нашей же стороны вреда никакого не было». По мнению башкирского историка Н. М. Кулбахтина, отступление Салавата в битве с Рылеевым 18 сентября следует рассматривать не как заслугу Рылеева, а как тактический прием, применявшийся Салаватом в некоторых сражениях для изматывания противника-быстрое нападение и быстрое отступление, прием, характерный для партизанской войны. Внезапная атака Салавата вызвала смятение в рядах Рылеева, в своем донесении в Уфимскую канцелярию Рылеев отмечал: «Дерзкой повстанцев прожект столь был зделан с их злодейскими мыслями против вверенных мне войск вреден, которых я от такого вероломного народа никак не воображал, однако ныне видел в настоящем деле». В битве 22 сентября отряд Салавата впервые за время войны понес крупные потери-около 400 человек. Однако, учитывая общую численность отряда в 3 000 человек на тот момент, основные силы Салавату удалось сохранить. Не исключено, что военачальники регулярной армии преувеличивали результаты своих побед или вовсе выдавали поражения за победы, поскольку зафиксированы расхождения в описаниях результатов сражений со стороны руководителей повстанцев и регулярных войск. Столкновения с Рылеевым относятся к заключительному этапу войны, а сражение 22 сентября являлось предпоследней для Салавата битвой. 18 октября 1774 года, после разгрома основных сил Салавата Юлаева, генерал-аншеф Петр Панин обратился к башкирскому народу с требованием прекратить сопротивление и выдать ему пугачевского бригадира, в противном случае угрожая жестокой расправой: «И тогда ж весь тот башкирский народ, который сему не повинуется, мужеский пол до самых младенцев будет растерзан лютейшими смертями, жены, дети и земли их все без изъятия розданы в рабство». 27 октября с требованием сдачи лично к Салавату от имени Екатерины II обратился генерал-майор Павел Потемкин: «С крайним прискорбием извещаюсь я, что ты до сего времени в злобе и ослеплении погружаешься, будучи уловлен прельщением известнаго всем злодея, изменника и самозванца Пугачева, которой ныне со всеми главными его сообщниками пойман и содержится в тяшких оковах и примет скоро мучительную за все злодейства казнь. Чрез рассеянныя манифесты известно тебе, колико ея императорское величество, всемилостивейшая государыня, о заблуждении тебе подобных сожалеет, и с каким милосердием приемлет возвращение таковых к должности своей и повиновению богом поставленной ея власти. Ты видел уже тому довольные опыты. Будучи уполномочен всемилостивейшею ея величества поверенностию, уверяю тебя, что получишь тотчас прощение. Но если укоснеешь еще за сим вещанием, то никакой уже пощады не ожидай». Предложение правительства Салават отверг. 25 ноября 1774 года команда поручика В. Лесковского из корпуса генерала Ф. Ю. фон Фреймана, подкрепленная конными отрядами мишарских старшин Муксина и Зямгура Абдусалямовых, настигла в горах Каратау Салавата Юлаева с группой оставшихся с ним соратников и после короткой стычки взяла их живыми в плен. В это же время Юлай Азналин принес повинную коллежскому советнику И. Л. Тимашеву и был взят под стражу. Еще до его ареста жены и дети Салавата Юлаева были схвачены и привезены в Уфу в качестве заложников. Одна жена с сыном находилась под караулом у городского коменданта полковника С. С. Мясоедова. Второго сына взял генерал Ф. Ю. фон Фрейман. Салават Юлаев протестовал против незаконного ареста семьи: «Такого ж указа, чтоб от лишенных жизни семейства отбирать, действительно нет». В связи с этим он просил родственников и друзей обратиться с ходатайством об освобождении жен и детей в губернскую канцелярию, а если и это не поможет, то и в Сенат, «чтоб государевые рабы у подчиненных во услужении не были». После пленения корпусом Ф. Ю. фон Фреймана, началось длительное следствие в Уфе, Казани, Москве, Оренбурге и снова в Уфе. По приговору от 15 июля 1775 года Салават Юлаев вместе с отцом Юлаем Азналиным был подвергнут наказанию кнутом и клеймению, как «тягчайший государственный преступник». 2 октября 1775 года скованные по рукам и ногам Салават Юлаев и его отец на двух подводах под охраной отправлены на вечную каторгу в балтийскую крепость Рогервик. Обоз с каторжниками миновал Мензелинск, Казань, Нижний Новгород, Москву, 14 ноября достиг Твери. Затем были Новгород, Псков, Ревель, и 29 ноября они добрались до самого Рогервика. Балтийский порт, он же Рогервик, был основан Петром I. Однако к тому времени, когда в Рогервике оказались участники башкирского восстания, крепость была практически заброшена. Там оставались только небольшой гарнизон и малое количество арестантов. Салават и Юлай встретили здесь своих соратников по борьбе: пугачевского полковника И. С. Аристова, полковника Канзафара Усаева и других. Здесь Салават Юлаев и его отец провели остаток своей жизни. Последнее документальное упоминание о Салавате Юлаеве датируется 1800 годом. До этого времени он пробыл в неволе 25 лет: «В Эстляндское губернское правление от находящегося при Балтийской инвалидной команды майора Дитмара. Находящиеся в моем ведении каторжные невольники 12-ти человек, которые и состоят благополучно. Против прежде поданной таковой же ведомости убыло: Сего месяца 26-го числа помре каторжный неволник Салават Юлаев, о чем сим донесть честь имею». Салават Юлаев умер 26 сентября 1800 года. По народным описаниям «Салават был не очень высокого, а среднего роста…Лицо у него было смуглое. Глаза у Салавата Юлаева были большие, черные, брови-черные, борода у висков (то есть бакенбарды) была узенькая». Народные рассказы, касающиеся портретной характеристики, нередко совпадают с единственными документальными сведениями о внешности батыра, где говорится: «Салават Юлаев, двух аршин четырех вершков с половиной, волосом черен, глаза черные». Салават Юлаев был известен в народе и как поэт-импровизатор. Салават пел в своих песнях о родных уральских просторах, о народе и его древних обычаях, о священной вере предков. Любовь к песне, к коню и отвага воина во все времена составляли неразделимую суть башкирского воина. Идеал башкирского народа тех веков-воин-певец. Песни и стихи Салавата Юлаева в подлинниках не сохранились. Его личная подпись сохранилась на Пугачевском манифесте и на нескольких подлинных документах из его походной канцелярии. О Салавате Юлаеве как башкирском поэте и борце за свободу своего народа сохранилось много легенд, и трудно установить подлинность авторства песен, приписываемых Салавату, и грань, отделяющую их от устной башкирской народной поэзии. Поэзия Салавата Юлаева-одно из редких проявлений дореволюционной башкирской литературы. Память о Салавате как герое и певце-импровизаторе сохранилась среди башкир до настоящего времени; с его именем связано несколько песен, некоторые из них приписываются самому Салавату. Его стихи призывали народ к борьбе с угнетателями («Битва», «Стрела», «Юноше-воину»), воспевали красоту родного края («Родная страна», «Уралым», «Соловей»), любовь («Зюлейха»). Произведения башкирского фольклора о Салавате Юлаеве составляют обширный пласт в народном историческом творчестве. Предания существуют как в поэтической, так и прозаической форме. Образцами кубаиров и баитов, посвященных Салавату, являются «Салават-батыр», «Гибель семьи Салавата», «Речь Салавата» и множество других. В народном творчестве образ Салавата перекликается с образом Урал-батыра-легендарного персонажа башкирского эпоса. Несмотря на попытки царского правительства в официальных документах представить Салавата и его сподвижников в качестве злодеев, в народном творчестве участники восстания представлены как борцы за справедливость и защитники угнетенных. Правительство предпринимало усилия для борьбы с народной памятью о Салавате-сэсэны, упоминавшие имя Салавата, подвергались гонениям и наказаниям. Репрессивные меры в отношении сказителей и певцов, прославлявших Салавата, применялись вплоть до начала XX века. Первый перевод одной из песен о Салавате Юлаеве на русский язык принадлежит писателю и фольклористу Петру Кудряшеву, интересовавшемуся личностью Салавата и впоследствии ставшего декабристом. Русский композитор Александр Алябьев, также имевший близость к кругу декабристов, написал музыку на слова песни о Салавате в переводе Кудряшева, находясь в ссылке в Оренбурге. Систематическое собирание преданий устно-поэтического народного творчества о Салавате Юлаеве началось лишь после 1917 года. Наиболее значительные образцы переведены на английский, турецкий и другие языки. Народные произведения не лишены творческого домысла, который выражается в наделении Салавата чертами эпического героя. Вместе с тем, повстанческая деятельность освещается в соответствии с реальными событиями, в частности внимание уделяется причинам восстания и бедственному положению башкирского народа накануне войны. Ряд преданий по своему характеру могут быть фантасмагоричными. Так, в легенде «Почему в горах хрусталя много?» говорится «когда Салавата Юлаева поймали и сослали на каторгу, вся Башкирия плакала. Люди плакали целыми семьями и аулами. Их слезы уходили под землю и превращались в хрусталь». Несмотря на наличие сюрреалистического сюжета, легенда явно имеет под собой реальную основу в виде народной скорби по утрате своего героя и защитника. В целом для народных преданий присущи мотивы национально-освободительного характера повстанческого движения, его антикрепостническая сущность, отражена роль народных масс, описаны трагические события, прославлены личностные качества Салавата, также характерно наличие оптимистических мотивов и призывов башкир к единению народа. Помимо башкирского фольклора образ Салавата также фигурирует и в русском фольклоре. Известно о двух версиях этой песни. Подробнее об образе Салавата в русском фольклоре писал Виктор Сидоров. В его работе 2004 года «Слово о Салавате» содержится следующий текст: «Русские крестьяне и работные люди видели в нем избавителя народа от гнета помещиков и заводчиков. В бытующих русских преданиях и песнях о Салавате прославляются его боевые подвиги, показывается любовь русского народа к бесстрашному батыру. Крепостные Усть-Катавского завода с хлебом и солью встречали Салавата и его джигитов. Многие усть-катавцы вступили в его отряд». После подавления восстания в России наблюдалось усиление цензуры. Цензура была подведомственной Санкт-Петербургской академии наук, а затем Министерству народного просвещения. Согласно подписанному Екатериной II манифесту от 17 марта 1775 года восстание и его участники должны быть «преданы вечному забвению и глубокому молчанию». Однако, еще до принятия манифеста в печати подавлялись упоминания о сотрясавшем страну восстании, отсутствовали статьи в газетах того времени. «Санкт-Петербургские ведомости» не напечатали ни одной заметки о происходившей в стране междоусобной войне. По мнению доктора филологических наук Мираса Идельбаева, из-за действовавшей в стране цензуры и возможности наказания ученые царской эпохи боялись писать о событиях времен Крестьянской войны. Российские ученые и очевидцы событий публиковали свои работы в основном в иностранной прессе. Первое упоминание о Салавате Юлаеве за рубежом появилось в 1784 году в городе Галле (Германия), затем в 1799 году в Париже на французском языке. В России первые сведения о деятельности Салавата в период «пугачевщины» были опубликованы в «Оренбургских ведомостях» за 1784 год: в них Салават, как и Емельян Пугачев, был представлен как мятежник, «государственный злодей», разорявший заводы и деревни. Ф. Ю. фон Фрейману, взявшему Салавата в плен, принадлежит очерк на немецком языке «Точное представление похода против яицких казаков и мятежника Пугачева» (1794), опубликованный в Германии в «Neue Nordische Miscellaneen», тт. VII и VIII на основании личных наблюдений. В донесениях и партикулярных письмах заводчика Ивана Мясникова, состоявшего в конфликтных отношениях с башкирами из-за земельного вопроса, и генерал-поручика Ивана Деколонга, участвовавшего в подавлении восстания, отмечалось, что башкиры сжигали избы, убивали сельских жителей, «чинили разорения» заводам в Оренбургской губернии. Симбирский купец И. С. Мясников, занимавшийся горнодобывающей промышленностью и у которого вместе с братом Матвеем Мясниковым был конфликт с башкирами по поводу присвоения земли, так писал о действиях башкир под предводительством Салавата: «…и крестьянские домы выжгли до основания…мастеровых же и работных людей, сколко от прежняго забрания осталось, окроме только спасшихся от их злодейских рук уходом, побили до смерти, забрав с собою и с малолетними детьми, погнали как скотов, в дальние леса и в свои башкирския кочевья…». В партикулярном письме 1774 года, отосланном из Уфимского уезда в Москву незадолго до взятия Салавата в плен, сообщалось о разорении демидовского завода, земли под который ранее были обманным путем выкуплены Демидовым у малограмотных башкир Мякотинской волости по 3-4 копейки за гектар: «А они, злодеи-башкирцы, у нас всегда везде русаков губят; а 28 июня Каслинской и Каштымской господина Никиты Никитича Демидова завод оныя ж башкирцы все выжгли, как завод, так и селение, а с людьми что зделали,-о том еще здесь не слышно» Предпосылками для таких действий со стороны башкирских повстанцев стали насильственный захват земель, усиление колониального давления, злоупотребления со стороны местной администрации, вмешательство царского правительства во внутреннее управление башкир, а также жестокое подавление предыдущих восстаний 1735-40 и 1755-56 годов, в ходе которых были сожжены около тысячи башкирских деревень, а потери башкирского народа составили сотни тысяч человек. Многие участники войны 1773-75 годов, включая отца Салавата-Юлая Азналина, были современниками и очевидцами тех событий. А. С. Пушкин, изучавший документы касающиеся пугачевского восстания, характеризовал бригадира Салавата Юлаева в «Истории Пугачевского бунта» как «злодея» и «мятежника», а вверенные ему силы называл «шайкою». При этом труд Пушкина подвергся личной цензуре со стороны Николая I. По его требованию в работу были внесены изменения, а название изменено с «История Пугачева» на «История пугачевского бунта». Значительная часть архивных материалов была скрыта от Пушкина. Основной комплекс документов, которые имелись в его распоряжении представляли собой военно-походную канцелярию генералов А. И. Бибикова и Ф. Ф. Щербатова за 1773-74 годы и делопроизводство Секретной экспедиции Военной коллегии. Сведения о деятельности Юлаева встречаются также в работе историка и генерала Н. Ф. Дубровина «Пугачев и его сообщники», использовавшего обширное количество архивных материалов из собрания Секретной следственной комиссии. Согласно исследованиям А. И. Харисова, командующий царскими войсками против повстанцев П. С. Потемкин в своем донесении Екатерине II признавал значимость Юлая и Салавата в судьбе башкир: «подлежательно по всей справедливости быть в сердце башкирского народа». После либеральных реформ Александра II происходит смягчение цензуры. Появляются работы, в которых Салават Юлаев представлен в позитивном ключе. Принадлежат они революционерам-народникам, сочувствовавшим положению восставших против крепостнического уклада. Первый панегирик Салавату в русской литературе был написан «нечаевцем» Филиппом Нефедовым в 1880 под названием «Движение среди башкир перед Пугачевским бунтом: Салават, башкирский батыр». Филипп Нефедов, автор первого в России самостоятельного труда, посвященного фигуре Салавата, так описал настроения башкирской знати накануне восстания: «Юлай был вотчинник, человек богатый, умный и влиятельный…Местные власти относились к башкирскому старшине с доверием; недаром же Юлай участвовал в погоне за калмыками и ходил в Польшу усмирять польских конфедератов…Но башкирский старшина в действительности далеко не был тем, чем он так искусно умел казаться. На глазах у Юлая пылали башкирские селения, разорялся край; у него самого купцом Твердышевым отнята земля под Симский завод…Истый башкир, горячо любивший родину, Юлай не мог оставаться равнодушным зрителем; он маскировал свои чувства, но в душе оставался недоволен и таил месть. От такого отца родился Салават…». Историк Руф Игнатьев называл Салавата батыром, патриотом и сравнивал его с Кази-Мулой и национальным героем северокавказских народов имамом Шамилем. В советские годы и в современной России происходит популяризация Салавата и увековечивание его памяти. Стереотипное представление о том, что Салават Юлаев стал известен исключительно благодаря советским идеологам, является ошибочным, поскольку личность Салавата была популярна среди башкир еще до Октябрьской революции. В советской историографии отмечались попытки историков дореволюционной эпохи принизить роль предводителей восстания и представить их как разбойников, ослепленных злобой и жестокостью. Дореволюционные труды представляют собой в основном описательные работы, созданные без должной исторической критики используемых материалов. В положительном ключе рассматривал фигуру Салавата Юлаева историк М. Н. Покровский, благодаря которому были введены в научный оборот многочисленные документы, касающиеся истории крестьянской войны. В советские годы начинает систематически исследоваться башкирский фольклор, связанный с именем Салавата. Сбором произведений фольклора в начале XX века занимаются С. И. Руденко и М. А. Бурангулов. В современной исследовательской литературе преодолеваются односторонние подходы к «пугачевщине», с чем напрямую связано появление взвешенных трудов о Салавате Юлаеве и его роли в истории.